Мани — факел — фарес
В диадиме и порфире, Прославляемый как бог, И как бог единый в мире, Весь собой, на пышном пире, Наполняющий чертог — Вавилона, Ниневии Царь за брашной возлежит. Что же смолкли вдруг витии? Смолкли звуки мусикии?.. С ложа царь вскочил — глядит — Словно светом просквозила Наверху пред ним стена, Кисть руки по ней ходила И огнем на ней чертила Странной формы письмена. И при каждом начертанье Блеск их ярче и сильней, И, как в солнечном сиянье, Тусклым кажется мерцанье Пирных тысячи огней. Поборов оцепененье, Вопрошает царь волхвов, Но волхвов бессильно рвенье, Не дается им значенье На стене горящих слов. Вопрошает Даниила,— И вещает Даниил: «В боге — крепость царств и сила; Длань его тебе вручила Власть, и им ты силен был; Над царями воцарился, Страх и трепет был земли,— Но собою ты надмился, Сам себе ты поклонился, И твой час пришел. Внемли: Эти вещие три слова...» Нет, о Муза, нет! постой! Что ты снова их и снова Так жестоко, так сурово Выдвигаешь предо мной! Что твердишь: «О горе! горе! В суете погрязший век! Без руля, на бурном море, Сам с собою в вечном споре, Чем гордишься, человек? В буйстве мнящий быти богом, Сам же сын его чудес — Иль не зришь, в киченьи многом, Над своим уж ты порогом Слов: мани — факел — фарес!..»